Нейробиологические теории сознания

Описание алгоритма

t_n+1 = composition[abstraction[deduction[t_n]]]; t = s; t_n, s ∈ S; n ∈ Ncomposition[]abstraction[]deduction[]s ∈ SSn ∈ NSSSS() ≡ ∅(a)a(aa)a(ab)ab((a)(a))a((a)ab)a(a)b(ab) ≡ (ba)((a)(b)) ≡ ((b)(a))(abc) ≡ (bac) ≡ (cba) ≡ (acb) ≡ (bca) ≡ (cab)((a)(ab)) ≡ ((a)(ba)) ≡ ((ab)(a)) ≡ ((ba)(a))(aa) ≡ (2a)(aabb) ≡ (2a2b)((a)(a)) ≡ (2(a))((aa)(aa)) ≡ (2(2a))(aa(bb)(bb)(ccc)(ccc)(ccc)) ≡ (2a2(2b)3(3c))(a())(a()()(b))(a()) ≡ (a)(a()()(b)) ≡ (a(b))ОпределениеSS[]Оператор дедукции∀s ∈ S, deductionk ∈ S, k ∈ N, k > 1, deduction ≝ deduction2sSSkk=2deduction ≝ deduction2deduction[]k=2deductionsdeduction = ((aa)(aa)).deduction = ((aaaa)(aaaa))deduction = ((aabb)(aabb)).deduction = ((aa(bb)(bb))(aa(bb)(bb))).deduction = (((aa)(aa)(bb)(bb))((aa)(aa)(bb)(bb))).deduction = (((aa)(aa)(bb(cccc)(cccc))(bb(cccc)(cccc)))((aa)(aa)(bb(cccc)(cccc))(bb(cccc)(cccc))))Оператор абстракции∀s ∈ S, abstraction ⊂ SsS((ab)(ac))(ab)(ac)a(a(bc))bc((aa)(aa))(aa)(aa)aaa

1. Шаг первый, выбираем(красным) что выносить ((aa)(aa)).
2. Шаг второй, выносим выбранное (a(…a)(…a)).
3. Шаг третий, объединяем остатки в общих скобках (a(…a…a)).
4. Результат (a(aa)).

1. Шаг первый, выбираем что выносить ((aa)(aa)).
2. Шаг второй, выносим выбранное (aa(…)(…)).
3. Шаг третий, объединяем остатки в общих скобках (aa(…)).
4. Шаг четвертый, выбрасываем пустые компоненты (aa).
5. Результат (aa).

((aa)(aab)(aab))(aa)(aab)(aab)

1. (aa), (aab).
2. (aab), (aab).
3. (aa), (aab), (aab).

(aa)(aab)((aa)(aab)(aab))

1. Выбираем контент ( (aa)(aab) (aab)).
2. Выносим ( a(…a)(…ab) (aab)).
3. Объединяем ( a(…a…ab) (aab)).
4. Результат №1 (a(aab)(aab)).

1. Выбираем контент ( (aa)(aab) (aab)).
2. Выносим ( aa(…)(…b) (aab)).
3. Объединяем ( aa(…b) (aab)).
4. Результат №2 (a(b)(aab)).

(aab)(aab)((aa)(aab)(aab))

1. Выбираем контент ((aa) (aab)(aab) ).
2. Выносим ((aa) a(…ab)(…ab) ).
3. Объединяем ((aa) a(…ab…ab) ).
4. Результат №3 (a(aa)(aabb)).

1. Выбираем контент ((aa) (aab)(aab) ).
2. Выносим ((aa) aa(…b)(…b) ).
3. Объединяем ((aa) aa(…b…b) ).
4. Результат №4 (aa(aa)(bb)).

1. Выбираем контент ((aa) (aab)(aab) ).
2. Выносим ((aa) ab(…a)(…a) ).
3. Объединяем ((aa) ab(…a…a) ).
4. Результат №5 (ab(aa)(aa)).

1. Выбираем контент ((aa) (aab)(aab) ).
2. Выносим ((aa) b(…aa)(…aa) ).
3. Объединяем ((aa) b(…aa…aa) ).
4. Результат №6 (b(aa)(aaaa)).

1. Выбираем контент ((aa) (aab)(aab) ).
2. Выносим ((aa) aab(…)(…) ).
3. Объединяем ((aa) aab(…) ).
4. Результат №7 (aab(aa)).

(aa)(aab)(aab)((aa)(aab)(aab))

1. Выбираем контент ((aa)(aab)(aab)).
2. Выносим (a(…a)(…ab)(…ab)).
3. Объединяем (a(…a…ab…ab)).
4. Результат №8 (a(aaabb)).

1. Выбираем контент ((aa)(aab)(aab)).
2. Выносим (aa(…)(…b)(…b)).
3. Объединяем (aa(…b…b)).
4. Результат №9 (aa(bb)).

Действие оператора абстракции((aa)(aab)(aab))(a(aab)(aab))(a(aab)(aab)) => (aa(aabb))(a(aab)(aab)) => (aaa(bb))(a(aab)(aab)) => (aab(aa))(a(aab)(aab)) => (aaab)(a(aab)(aab)) => (ab(aaaa))(a(b)(aab))(a(b)(aab)) => (ab(aa))(a(aa)(aabb))(a(aa)(aabb)) => (aa(aabb))(a(aa)(aabb)) => (aaa(bb))(aa(aa)(bb))(ab(aa)(aa))(ab(aa)(aa)) => (aab(aa))(ab(aa)(aa)) => (aaab)(b(aa)(aaaa))(b(aa)(aaaa)) => (ab(aaaa))(b(aa)(aaaa)) => (aab(aa))(aab(aa))(a(aaabb))(aa(bb))abstraction =
{
(a(aab)(aab)), (aa(aabb)), (aaa(bb)), (aaab), (a(b)(aab)), (ab(aa)), (a(aa)(aabb)), (aa(aa)(bb)), (ab(aa)(aa)), (b(aa)(aaaa)), (ab(aaaa)), (aab(aa)), (a(aaabb)), (aa(bb))
}((a(b))(a(b)))((a(b))(a(b))) => (a((b)(b)))((a(b))(a(b))) => ((b)(aa))((a(b))(a(b))) => (a(b))(a((b)(b))) => (a(b))abstraction = {(a((b)(b))), ((b)(aa)), (a(b))}Оператор композиции∀U ⊂ S, U ≠ ∅, composition ≠ ∅, composition ∈ Scomposition[abstraction] = composition = ((a((b)(b)))((b)(aa))(a(b)))

Аэростат-шпион

Попытка реанимировать дирижабли в военном деле. /Фото: oborona.ru

Казалось бы, эпоха аэростатов отошла в историю вместе с дирижаблями в тридцатых годах прошлого века. Однако не так давно была предпринята попытка этих летающих гигантов «воскресить», причем адаптируя их для нужд военных. Именно так появилась программа по созданию в США разведывательных аэростатов-шпионов, ведь их обслуживание и эксплуатация намного дешевле по сравнению с теми же беспилотниками.

В рамках данной программы в 2005 году была начата разработка сразу трех проектов, которые должны были удовлетворить запросы американской армии. Все они сводились к одному: дирижабль большого размера (вплоть до сотни метров длиной) должен был находиться над местом проведения боевых действий и собирать информацию при помощи высокоточного оборудования. Был найден даже «полигон» для первого применения —

это должен был стать Афганистан. Однако ряд конструктивных недоработок у прототипов привели к закрытию проекта в 2013 году.

Всё начинается в мозге

Человеческий мозг – тонкое устройство, которое являет собой часть целого организма и одновременно автономно. Именно мозг и есть орган, рождающий сознание, утверждает философия.

Изначально врачи, позже учёные заметили и подтвердили массой примеров и экспериментов, что все реакции у людей наблюдаются если есть нормальное функционирование мозга, основного органа центральной нервной системы. Именно здоровая мозговая материя даёт нормальную работу всей психики. Удовольствие, смех, слёзы, боль и много другое недоступны тем, у кого нарушены или поражены её части.

Ранение лобной доли лишает возможности производить мыслительные действия. Нарушены мозговые структуры затылочной части, происходит потеря пространственной ориентации. Повреждены доли лобные, сложные поведенческие программы становятся недоступными. Подобных примеров множество.

Сознание ребёнка проходит все стадии взросления вместе с развитием мозга. При этом мозг старца демонстрирует уже некоторые потери функциональности разума. Чем сложнее структура мозга живого существа, тем многообразнее и тоньше реакции. Тем оригинальнее отражается действительность.

Сознание и язык

Невозможно отделить даже временно мысль от материи, которая её мылит. Мозг – материальный субстрат сознания. Всю полученную информацию он обрабатывает логическими алгоритмами, переводя её в знаки, слова составляют речь. Язык есть основание для мышления.

Средством общения между людьми является слово. Язык выступает способом сформулировать, выразить свою мысль и передать её другим в результате мыслительных операций и осознания происходящего. Мыслительная речь известна устная, письменная и внутренняя (думы о себе). Рождение её происходит всё там же, в мозгу.

Только если присутствует вторая сигнальная система мы понимаем, что сознание у человека присутствует. Без сознания нет речи, без речи нет признаков сознания. В этом их единство и взаимное существование. Язык позволяет перейти от восприятия и представлений к формированию целых понятий. Однако говорить о тождественности этих двух явлений не приходится, даже в философии. Сознание отражает мир, а язык обозначает и выражает мысль.

Нейронное глобальное рабочее пространство (Станислас Дехане)

Слева: Бессознательные процессы могут вовлекаться в сеть осознанных – ГРП. Справа, сверху вниз: контекст сознания, стадия рабочей памяти, аудитория (картезианского театра). Именно в стадии рабочей памяти находится метафорический прожектор, освещающий осознанные процессы.

 Если гипотеза ГРП дает лишь когнитивную теорию сознания с умозрительными предположениями об НКС, то теория нейронного ГРП, связывает ее с четкими, экспериментально-определенными нейронными коррелятами. Есть два вычислительных пространства в мозге: единое ГРП, образованное кортико-кортикальными связями и множество специализированных, модульных процессоров, поделенных на пять главных категорий (рис. 1).

Согласно теории нейронного ГРП (НГРП), сенсорные стимулы мобилизуют возбуждающие нейроны с длинными кортико-кортикальными аксонами (которые соединяют различные участки коры), что формирует субстрат для ГРП. Наличие осознанности зависит от нелинейной функции значимости, то есть центральное рабочее пространство ассимилирует другие процессы в соответствии с их ценностью для сознания и его функций. Другие процессоры могут активироваться автоматически, но не входить в ГРП. Иногда это рассматривают как фазовый переход, когда большое количество подсетей, объединяются в одну. Иными словами, до тех пор, пока значимость не превысит определенного, необходимого значения, нейронным процессам отказывается в праве сознательного статуса.

Нейронная гипотеза ГРП (НГРП) говорит в основном об кортикальных, а не о таламо-кортикальных связях, в отличие от первоначальной теории

То есть, она очень тесно связывает сознание с рабочей памятью и нисходящим селективным вниманием, по сути, отождествляет их, как отмечают некоторые исследователи

Но чем же, в сущности, они отличаются? О каких кортикальных связях говорит теория Дехане? НГРП предлагает альтернативный кортикальный механизм для реализации ГРП. Нейроны НГРП находятся во втором и третьем слоях коры, где находится наибольшее число кортико-кортикальных аксонов дальнего действия, что позволяет связывать между собой множество участков коры. Это позволяет создать, так сказать, мета-сеть, сеть нейронных сетей. В общем, в мозге есть таламо-кортикальные колонки, есть активность в них, и есть эмерджентный уровень обратной связи. Субстрат для НГРП – это горизонтальные проекции аксонов в префронтальной коре. Также эти клетки имеют устойчивые вертикальные связи через пятый слой с ядрами таламуса. Это позволяет обосновать стабильность активности ГРП, через самоподдерживающиеся цепи и прямой доступ к сетям обработки.

В пользу предположения о фазовом переходе и нахождению сознания в коре, говорит то, что во многих экспериментах наблюдается нелинейный переход в ответ на линейную прогрессию. Сознательный доступ к бессознательной информации следует за внезапным нелинейным возбуждением. Также при анестезии, например, при вливании пропофола, было замечено постепенное уменьшение активности подкорковых зон, а затем резкое отключение коры.

Моделей сознания довольно много, и, на мой взгляд, окончательная теория сознания должна будет объединить их. Каждая теория сейчас понимает сознание с немного разных сторон. Думаю, что с развитием науки о сознании, их интеграция неизбежна.

Мы еще не говорили о проблеме сознания в современной философии, но необходимо описать, что авторы теорий думают по этому поводу.  Скорее всего, позже я напишу короткую заметку о трудной проблеме и вставлю сюда ссылку. В следующей записи речь войдет о сознательном доступе и пр. концепциях того, как субъект может управлять своим собственным потоком сознания по своей воле.

XM29 OICW

Футуристическая винтовка, так и не вышедшая в серию. /Фото: wikiрedia.org

В девяностых годах прошлого века две компании — американской Alliant Techsystems и немецкой Heckler & Koch — начали разработку совместной программы по созданию принципиально нового вида оружия, построенного по модульной схеме: в результате должна была получиться наполовину винтовка со стандартными пулями 5.56 мм, наполовину гранатомёт калибра 20 мм с боезапасом осколочного боеприпаса дистанционного (воздушного) подрыва.

Примерно в 1999 году необычный концепт обрел материальную форму в виде модели XM29 OICW. При многообещающих технических характеристиках внешний вид оружия оказался соответствующим — неоднократно отмечалось, что оно похоже на футуристическую «пушку» из видеоигр. Однако на деле концепт не оправдал ожидания заказчиков, оказавшись малоэффективным: неудовлетворительное поражающее действие гранаты, а также «неприемлемая масса» самого оружия поставило точку в его дальнейшей разработке, и проект был закрыт в 2004 году.

Литература

• Baars Bernard J. In the Theater of Consciousness. New York, NY: Oxford University Press, 1997

• Owen A. Into the Gray Zone: A Neuroscientist Explores the Border Between Life and Death. Scribner, 2017

• Деннет Д. Как исследовать человеческое сознание эмпирически / пер. с англ. Н.С. Юлиной // История философии. — М.: ИФ РАН, 2005. — Вып. 12.

• Деннет Д. Онтологическая проблема сознания / пер. с англ. А.Л. Блинова // Аналитическая философия: Становление и развитие (антология) / сост. А.Ф. Грязнов. — М.: ДИК «Прогресс-Традиция», 1998. — С. 361–375.

• Пенроуз Р. Тени разума: В поисках науки о сознании / Перевод с англ. А.Р. Логунова, Н.А. Зубченко. — М.: Ижевск: ИКИ, 2011

• Хамфри Н. Сознание. Пыльца души. — М.: Карьера Пресс, 2014

• Чалмерс Д. Сознающий ум. В поисках фундаментальной теории. — М.: Либроком, 2013

Мы публикуем сокращенные записи лекций, вебинаров, подкастов — то есть устных выступлений. Мнение спикера может не совпадать с мнением редакции. Мы запрашиваем ссылки на первоисточники, но их предоставление остается на усмотрение спикера.

Есть ли сознание у животных?

Прежде чем мы рассмотрим эволюцию сознания, мы должны задаться вопросом, являются ли люди единственными сознательными существами, или везде, где есть жизнь, есть и сознание? Например, собака обладает сознанием?

Собаки не догадываются о многих вещах, о которых знаем мы. Они ничего не осознают за пределами мира, определяемого размахом их чувств. Они ничего не знают ни о землях за океаном, ни о космосе над Землей, ни о ходе истории, ни о том, куда она может идти. Собаки не знают о своей неизбежной смерти и не рассуждают так, как мы.  

Но это не значит, что собаки не обладают сознанием. Собаки познают мир через свои чувства. Они видят, слышат, нюхают и пробуют на вкус этот мир. Собаки помнят, где бывают, распознают звуки. Они могут любить одних людей и не любить других.  

Собаки иногда показывают страх, а иногда волнение. Когда они спят, они, кажется, видят сны, и их лапы слегка подрагивают. Они явно не являются просто биологическим механизмом, лишенным какого-либо внутреннего опыта. Предполагать, что они не сознательны, абсурдно.

Собаки не осознают себя и не могут рассуждать, как мы. В этом отношении они менее сознательны. С другой стороны, собаки могут слышать более высокие частоты звука, и их обоняние намного превосходит наше. С точки зрения сенсорного восприятия мира собак можно считать более осведомленными о том, что происходит вокруг.

Где граница сознания?

Если у собак есть способность к сознанию, то чем от них отличаются остальные млекопитающие? 

Если млекопитающие являются сознательными существами, то почему птицы бессознательны? Некоторые попугаи кажутся даже более сознательными, чем собаки. Если у птиц есть способность к сознанию, то вполне естественно, что она есть и у других позвоночных — аллигаторов, змей, лягушек и рыб. 

Конечно, то, как они осознают мир, может значительно отличаться.  Дельфины «видят» с помощью сонара; змеи чувствуют инфракрасное излучение; акулы воспринимают среду через электрические импульсы. Картины, которые нарисованы в их умах, значительно отличаются. Но, как бы ни разнился их опыт, все животные обладают сознанием.

Где провести черту? На позвоночных или на насекомых? Конечно, нервная система насекомых не такая сложная, и они, вероятно, не обладают богатым опытом, но и у них есть чувства. Просто картина, нарисованная в их умах достаточно примитивна. Но нет причин сомневаться, что и у насекомых есть какой-то внутренний опыт.

Как далеко мы зайдем? Вероятно, что любой организм, который каким-то образом чувствителен к окружающей среде, имеет определенный внутренний опыт. Даже одноклеточные организмы чувствительны к физическим вибрациям, интенсивности света или температуре. Кто мы такие, чтобы говорить, что они не обладают сознанием?

Применимо ли это к вирусам и ДНК, к кристаллам и атомам?  Например философ Альфред Норт Уайтхед (ссылка на вики) утверждал, что сознанием обладают все. Он видел сознание как неотъемлемое свойство творения и подтверждал наличие сознания у животных.

«Попробуйте заставить физика объяснить, что такое «сила» или «масса»…»

— Первый вопрос может показаться простым на первый взгляд. Что такое сознание? К какому определению понятия «сознание» пришла современная наука?

— На самом деле, это очень запутанная терминологическая проблема. Начну издалека. На мой взгляд, одна из уязвимостей философии как исторически первой попытки рационального познания мира состоит в том, что она берет слова нашего (русского, немецкого, древнегреческого) языка, понятные нам на обыденном уровне, и пытается обращаться с ними как с научными терминами. Аристотель придумал, что научные термины нужно вводить с помощью определения через «род и видовое отличие»: например, человек есть животное, производящее орудия труда. То есть у него — человека — имеются все существенные признаки животных (он живет, питается, размножается, умирает), но при этом еще и отличительные особенности, другим видам не свойственные. Этот метод хорошо работает в применении к понятиям, обозначающим объекты нашего мира, которые можно объединять в классы большей или меньшей степени общности — мыши, грызуны, млекопитающие и т. п. Такие объекты и их классы обозначаются в языке именами существительными.

А дальше мы совершаем логически неоправданный переход, полагая, что все, что названо каким-либо именем существительным, может быть определено таким образом. Но, например, австрийский философ Людвиг Витгенштейн показал, что этот подход неприменим даже к такому, казалось бы, простому понятию, как «игра». Есть игры настольные, игры командные, игры на свежем воздухе… но нет ни одного «родового» признака, общего для всех видов игр, — признака, который делал бы игру игрой.

Или в университете — в советское время — у нас был преподаватель, который страшно гордился своим главным научным результатом: он обнаружил в работах Ленина целых шесть (!) определений ощущения. Я уже не помню, честно говоря, насколько гениальными и проницательными были эти определения — а мы, по его настоянию, должны были знать их наизусть. Но зачем их шесть?

— Получается, что не так просто дать определение сознания?

— Да, понятия подчас оказываются трудноопределимыми по разным причинам. Некоторые — потому что вводятся в теорию как исходные, через которые определяются все остальные. Попробуйте заставить физика объяснить, что такое «сила» или «масса». Кажется, в школе нам говорили, что масса — это «количество вещества». Но, простите, из какого вещества состоят элементарные частицы, имеющие массу?

Другие — потому что обозначают не объекты, а устойчивые и повторяющиеся функциональные отношения между ними — отношения, делающие мир наглядным и понятным для нас. Таковы, например, «пространство» и «время». Тот же Витгенштейн, кстати, с удовольствием цитирует св. Августина: «Я прекрасно знаю, что такое время, когда меня не спрашивают об этом». Таково же и «сознание».

Но судьба этого термина в русском языке осложняется еще и тем, что у нас он обозначает как минимум два понятия: то, что в английском выражается словом consciousness, и то, что там же обозначается словом mind. Первый смысл представлен в словосочетании «потерять сознание». Опять же, как объяснить, что значит обладать сознанием в этом смысле: «отдавать себе отчет», «понимать, что происходит»? Вряд ли этот ряд синонимов делает сам предмет более понятным. Во втором смысле «сознание» употребляется, в частности, во всеми нами любимых учебниках по философии. Там по старой советской традиции «сознание» противопоставляется «материи». Последняя, кстати, тоже та еще задачка для любителей определений — смотри того же Ленина.

Но любой когнитивный психолог скажет вам, что за этой обманчивой простотой скрывается гигантская вычислительная работа, проделываемая совместно перцептивными, моторными и контрольными модулями нашего «бортового компьютера», к изучению реальных механизмов которой мы пока еще только подступаем. Так вот, чтобы иметь возможность принять решение в этой ситуации, живое существо должно обладать… чем? Сознанием? Но большая часть этой работы совершается без участия сознания в первом смысле слова. А для слова mind в русском языке нет адекватного перевода.

И когда мы в философских учебниках представляем «материю» и «сознание» как дихотомически соотносимые категории, исчерпывающие все, что есть, мы оказываемся в странной ситуации. Весь гигантский «мир» неосознаваемых когнитивных актов — он по какую сторону дихотомии должен оказаться? Мы должны будем или признать существование неосознаваемого сознания, или впасть в гилозоизм, одухотворяя материю.

Boeing YAL-1

Самолет, который должен был сбивать противника лазером. /Фото: medium.com

Boeing YAL-1 — это концепт экспериментального боевого самолёта, которых должен был уничтожать вражеские объекты, в том числе баллистические ракеты, используя мощный химический (бортовой) лазер. Первые упоминания о подобной программе датируются еще концом восьмидесятых, однако первые реальные результаты были получены в 2002 году, когда был собран, оставшийся единственным, опытный образец самолета с необычной возможностью уничтожения вражеского оружия и техники.

Главным плюсом данной системы была возможность ликвидации стартующих баллистических и крылатых ракет с ядерной боевой частью еще на начальном участке траектории полета. Однако даже эта многообещающая технология оказалась беззащитна перед банальным сокращением военного бюджета США. Именно по этой причине в 2001 году проект был закрыт, а еще три года спустя единственный образец Boeing YAL-1 утилизировали.

Аэростат-шпион

Попытка реанимировать дирижабли в военном деле. /Фото: oborona.ru

Казалось бы, эпоха аэростатов отошла в историю вместе с дирижаблями в тридцатых годах прошлого века. Однако не так давно была предпринята попытка этих летающих гигантов «воскресить», причем адаптируя их для нужд военных. Именно так появилась программа по созданию в США разведывательных аэростатов-шпионов, ведь их обслуживание и эксплуатация намного дешевле по сравнению с теми же беспилотниками.

В рамках данной программы в 2005 году была начата разработка сразу трех проектов, которые должны были удовлетворить запросы американской армии. Все они сводились к одному: дирижабль большого размера (вплоть до сотни метров длиной) должен был находиться над местом проведения боевых действий и собирать информацию при помощи высокоточного оборудования. Был найден даже «полигон» для первого применения —

это должен был стать Афганистан. Однако ряд конструктивных недоработок у прототипов привели к закрытию проекта в 2013 году.

Сознания нет, а слово есть

Проблема сознания появилась в Новое время усилиями Рене Декарта, который разделил тело и душу по этическим основаниям: тело омрачает нас, а душа как разумное начало борется с телесными аффектами. С тех пор противопоставление души и тела как бы раскалывает мир на две независимые области.

Но ведь они взаимодействуют: когда я говорю, у меня сокращаются мышцы, двигается язык и т. д. Все это физические события, у каждого моего движения есть физическая причина. Проблема в том, что нам непонятно, как то, что не находится в пространстве, влияет на физические процессы. Таким образом, в наших представлениях о мире есть фундаментальный раскол, который нужно устранить. Самый лучший способ — «уничтожить» сознание: показать, что оно существует, но является производной физических процессов.

Проблема сознания тела связана с другими большими проблемами. Это вопрос тождества личности: что делает личность одной и той же на протяжении всей жизни, несмотря на физиологические и психологические изменения организма и психики? Проблема свободы воли: являются ли наше ментальное и сознательное состояния причинами физических событий или поведения? Биоэтические вопросы и проблема искусственного интеллекта: люди мечтают о бессмертии и возможности перенести сознание на другой носитель.

Проблема сознания связана с тем, как мы понимаем причинность. В естественном мире все причинные взаимодействия носят физическую природу. Но есть один кандидат на нефизический тип причинности — это причинность от ментального к физическому, и от физического — к поведению. Нужно понять, есть ли такой вид процессов.

Нас также интересует вопрос о критериях существования. Когда я хочу понять, существует ли какой-то предмет, я могу это верифицировать: взять его в руки, например. Но в отношении сознания критерий существования не работает. Значит ли это, что сознания не существует?

Представьте, что вы видите, как бьет молния, и вы знаете, что физическая причина удара молнии — столкновение холодного и теплого погодных фронтов. Но потом вдруг добавляете, что другой причиной молнии могут быть семейные неурядицы бородатого седого мужчины атлетического телосложения, его зовут Зевс. Или, например, я могу утверждать, что за моей спиной находится синий дракон, просто вы его не видите. Ни Зевс, ни синий дракон не существуют для естественной онтологии, так как их допущение или отсутствие ничего не меняет в естественной истории. Наше сознание сильно похоже на такого синего дракона или на Зевса, поэтому мы должны объявить его несуществующим.

Почему мы этого не делаем? Человеческий язык переполнен ментальными терминами, у нас неимоверно развит аппарат для выражения внутренних состояний. И вдруг оказывается, что внутренних состояний нет, хотя их выражение есть. Странная ситуация. Без проблем можно отказаться от утверждения о существовании Зевса (что и было сделано), но Зевс и синий дракон тем отличаются от сознания, что последнее играет важную роль в нашей жизни. Если вернуться к примеру, когда мне выдирают зубы, то сколько меня ни убеждай, что я не испытываю боль, я все равно буду ее испытывать. Это состояние сознания, и оно достоверно. Выходит,

Впрочем, поскольку с точки зрения естественной онтологии мы должны объявить сознание несуществующим, многие исследователи предпочитают утверждать, что сознание — это физический процесс в мозге. Можно ли тогда сказать, что сознание — это и есть мозг? Нет. Потому что, во-первых, для этого нужно продемонстрировать идеальную замену ментальных терминов на неврологические. А во-вторых, нейронные процессы невозможно верифицировать.

Expeditionary Fighting Vehicle (EFV)

Боевая машина Expeditionary Fighting Vehicle. /Фото: naked-science.ru

Еще одна амбициозная задумка, однако теперь в виде одного образца техники. Проект Expeditionary Fighting Vehicle должен был подарить американской армии инновационную амфибийную боевую машину, удовлетворяющую нужды морских пехотинцев США. На первых порах, EFV была довольно перспективной: в ней объединились немалая боевая мощь, хорошая защита и приличная скорость.

Однако на этапе испытаний был выявлен ряд недостатков, которые фактически поставили крест на массовом производстве EFV. Так, например, машина никак не могла разогнаться до максимальной скорости на воде, ее силовая установка оказалась весьма капризной. Кроме того, морских пехотинцев откровенно оттолкнула цена амфибии – около 25 млн долларов за единицу. Даже сам концепт EFV подвергся критике, ведь к тому времени противокорабельные средства были достаточно эффективными, и защита машины оказывалась перед ними уязвимой.

«…И только детям и философам приходит в голову спрашивать: что это такое»

— Прочитав разные словарные определения сознания, можно понять, что сознание связано с психикой, с нервной системой и мозгом. По современным представлениям мозг является эпицентром сознания, в котором оно находится, из которого оно распространяется на все тело?

— Да, похоже, от определений нам сегодня не деться никуда. Но вот перечисленные вами термины хорошо иллюстрируют проблему, о которой я сказал ранее. Лучше всего будут чувствовать себя те из нас, которым предстоит определить, что такое нервная система и мозг. Можно, например, развернуть привычные изображения человека в разрезе, продемонстрировать, как ветвятся и расползаются по всему телу сети нервных волокон и окончаний — этот, по мнению некоторых, организм в организме — и сказать: «Смотрите, дети, вот центральная нервная система, вот периферическая. Основные их функции такие-то…»

А вот с «психикой» уже сложнее. Как ее показать? Кстати, придумавшие определения древние греки само слово «теория» произвели от глагола, означавшего «созерцать». То есть рациональное рассуждение, включающее определения, они понимали как способ узреть некие скрытые от глаз «умопостигаемые» сущности, которые существуют в мире примерно на тех же основаниях, что и видимые. А для Платона умопостигаемое было даже более реально, чем наблюдаемое. Эта навязчивая метафора «зрения умом» глубоко укоренена в механизмах когнитивной обработки информации.

Итак, вот стоит перед нами, например, некто Петя. Нас спрашивают: «А где у Пети нервная система?» Мы в ответ включаем МРТ, показываем мерцающие созвездия Петиных нейронов, и всем все становится более или менее понятно. Потом нас спрашивают: «А где у Пети психика?» Мы тут же превращаемся в психологов и занудно объясняем: «О наличии у Пети психики свидетельствуют некоторые его специфические реакции». — «Какие?» — «Ну вот он реагирует на красивое лицо Маши». — «Как?» — «Мы фиксируем нарастание интенсивности микродинамики глаз, непроизвольные тремороподобные движения рук, усиленное сердцебиение и потоотделение…» — «Так это и есть психика?» — «Нет, это свидетельства ее наличия». То есть, психология как наука, если использовать греческую метафору, это не микроскоп, дающий возможность увидеть саму психику с помощью концептуальной оптики, а скорее, камера Вильсона, позволяющая зафиксировать ее следы.

Как сказал бы философ аналитической традиции, высказывание «Пете нравится Маша» может быть истинно только в мире, в котором у Пети есть психика. То есть то, чем мы любим, ненавидим, хотим, сомневаемся и т. п. Но с другой стороны, перечисленные глаголы — всего лишь слова привычного нам языка, которыми мы описываем привычные нам повседневные события. И только детям и философам приходит в голову спрашивать, что это такое. Последние в качестве ответа придумывают какую-то «психику». Вполне себе древнегреческий подход: объяснить что-либо наблюдаемое — значит узреть умом скрытую за этим фактом умопостигаемую сущность. И вот у нас мозг порождает психику, психика дорастает до сознания и оттуда, подобно радиации или инфекции, распространяется по всему телу. А философы отечественной школы добавляют туда до кучи еще «субъективный мир», «идеальное» и «Я» — непременно с большой буквы. Кому-то, возможно, кажется, что так мы приближаемся к научному объяснению происходящего в межнейронном пространстве.

Между тем собственно научный подход к объяснению состоит в другом. У нас есть вполне глазами наблюдаемый Петя с его нервной системой, наблюдаемой с помощью приборов. И есть два ряда наблюдаемых событий. Один можно назвать стимулами или входными данными. Другой — реакциями или выходными данными…

«Gyrojet»

Не самый удачный бесшумный пистолет. /Фото: alloutdoor.com

В начале 1960-х годов компания MB Associates дала начало появлению целого семейства уникальных ракетных пистолетов и винтовок. В сущности, эти модели оружия были не такими плохими: они имели удовлетворительную эффективность, к тому же являлись бесшумными.

Однако их история не была успешной, и, пожалуй, главным их достижением оказалось появление в киноленте про легендарного агента 007 Джеймса Бонда «Живёшь только дважды». Ведь практика его использования показала, что за пределами экрана оружие было недостаточно точным, малополезные снаряды при использовании на ближних дистанциях, к тому же часто допускало осечки.